Австрийское поле (СССР, Беларусь 1991) Драма

​​о ФИЛЬМЕ:О неполноте и недостаточности простейших чувств: осязания, зрения, слуха. В кино такой взгляд традиционно обозначает коллизию между подлинным и иллюзорным. Истины и мнимости даны в фильме как образы чувств. «Я люблю с вами забыть время, — говорит героиня слепому возлюбленному и добавляет, — Вы самый зрячий из всех зрячих».Подобно многим другим артхаусным постановкам, «Австрийское поле» может по праву считаться весьма своеобразной и достаточно колоритной авторской импровизацией, этакой «вещью в себе», понять которую зачастую не под силу даже видавшим виды кинокритикам. В то же время, тот факт, что фильм не остался без внимания за пределами России, в частности, попал в программу Берлинского кинофестиваля, может быть подходящим поводом для того, чтобы обратить на него внимание. Сюжет картины в известной степени размыт, разбит на отдельные куски и сцены, относящиеся к разным ситуациям и разным героям, что, однако, не препятствует эклектичному восприятию общего содержания работы. Кто-то пьёт чужой одеколон, кто-то предпочитает чай в подстаканниках, кто-то кого-то любит, кто-то склонен думать, что апрель — это «обручальные кольца, за ними — вишнёвые джемы и, наконец, восходящие секвенции в мелодическом миноре», кто-то просто наблюдает за всем этим…Пожалуй, главным инструментом фильма можно считать человеческую речь, представленную в форме монологов и диалогов. Слова, их передача, интонации, тембр голоса выполняют важнейшую, ключевую роль. Повсеместно возникает стойкое ощущение двойственности, словно то, что слышишь и то, что видишь — не есть одно целое или близкое. Таким образом, содержание данного кино по своей специфике вполне соответствует описанию, изложенному в синопсисе. Автор фильма решил сразу две задачи — показал особенности соотношения правды и вымысла внутри кино и вынес данную модель за его пределы, где действующим лицом выступает уже сам зритель. Слова, слетающие с уст персонажей, являются отражением их внутреннего мира, причём, весьма яркого и насыщенного. Внешне закрытые и холодные для окружающих, время от времени они преображаются под влиянием внезапного порыва, и на свет появляется нечто необыкновенное и трогательное, хоть и далеко не всем доступное и понятное. Поэтому, вряд ли стоит искать во всём увиденном некий код Да Винчи, потому, что вероятность найти его довольно мала. Или, хотя бы, потому, что это — артхаус.